Что страшнее смерти, — о чем говорят солдаты
ноября 27, 2015
Когда пытаешься как волонтер «заткнуть» как можно больше дыр в обеспечении бойцов, стоящих сегодня на передовой – на общение с ними часто просто не хватает времени. Разговоры ограничиваются обменом информацией о потребностях того или иного подразделения и сообщениями о возможной помощи.
Но на днях мне удалось поговорить по душам с бойцом одного из подразделений, которым мы помогаем. И знаете, что самое страшное для людей, которые там, на Донбассе, каждый день рискуют жизнью? Отнюдь не возможность погибнуть в любой момент. Оказывается их «убивает» «совок», которым пронизана наша армия через четверть века после распада СССР…
Я не смогу передать то, что услышал от этого парня, своими словами. Поэтому записал все, о чем он мне рассказывал…
— Знаешь, Леня, что сейчас самое страшное в армии? Отношение кадровых военных к добровольцам. Многие мобилизованные полностью разочаровываются в службе еще на этапе 45-дневной подготовки к отправке на постоянное место службы.
Вот представь: мужику – 30 или 50 лет. Он бросает дом, семью и идет защищать Родину. И вполне оправданно считает, что уже совершил небольшой моральный подвиг. А его встречают обращением «макаки», «хобота», «слоны»… «Не будет вас – придут другие»…
Нет в армии уважения к солдату как к человеку, как к личности.
Может, человеку, который не был в армии, кажется: это же пустяки – по сравнению с тем, что на Донбассе сейчас идет война. Вас, мол, убить могут в любую минуту – а вы обращения на «вы» требуете… А что, если у человека еще до отправки в зону АТО отбивают всяческое желание служить? Если это на корню убивает боевой дух рядового состава? Кому понравится, если к нему относятся, как к скоту, который государство загоняет на Донбасс, как в стойло? Людей, которые не прятались от мобилизации, которые не выискивали и не придумывали себе хронических болезней, которые готовы терпеть все тяготы и то, что на фронте не хватает всего? Мы ведь прекрасно понимаем, что у страны сейчас – тяжелые времена. И государство не может не то что обеспечить армию всем – даже на самое необходимое не хватает…
Да, сейчас ситуация с обеспечением немного улучшилась. Поначалу же был кромешный ужас: вещмешки, с которыми нельзя было идти в бой, потому что они моментально промокали, синтетические шапки, от которых невероятно чесалась голова, форма из ткани, которая при попадании огня буквально вплавливалась в кожу…
А по поводу личного состава – самая главная проблема в том, что молодежь в военных академиях так и не начали учить нормально обращаться с людьми. Бывает всякое – люди ведь разные. Кто-то закурил не вовремя, кто-то выпил… Но ведь и ситуация от мирного времени отличается. Как-никак, не 18-летних юнцов набирают, которых потом муштровать надо – взрослые дядьки на войну идут. Те, кто прошел и Крым, и Рим. И задача офицеров – из этой разношерстной компании взрослых, сформировавшихся людей, создать единый организм, своеобразную семью. Чтобы у людей была мотивация и за товарищем раненым под пули бросаться, и долг свой выполнять – до конца.
Мы ведь – такие же добровольцы, как ДУК. Просто я, когда решил идти защищать Украину, понимал, что без артиллерии эту войну нам не выиграть. А у «Правого сектора» не будет того оружия, которое мне может дать государство. Как ни крути, переть против орудия калибром 152 мм с автоматом наперевес – безумие. Поэтому я пошел в ВСУ. В нашей четвертой волне процентов 80 людей – такие же. В военкомате им говорили: да у тебя вот болячки, да у тебя дети… А они отвечали: ничего у меня не болит. Поставьте печать – и я пойду воевать.
И пошли. В подчинение офицерам по 22-25 лет. Которые, несмотря на юный возраст, воспитаны по советскому коммунистическому принципу: никакого уважения к личному составу. Ни на словах, ни в действиях.
Из 60 человек в моей батарее — 50 мобилизированные добровольцы. Скоро – демобилизация. Никто из них не хочет продолжать службу – именно из-за морального климата.
Причем, бардак то происходит не только на этом уровне. Он – выше. Он – в головах командования. Вот мы стоим на передке. Тут принимается решение, что нам нужно поучиться, потренироваться. И вся эта техника, все вооружение перебрасывается вглубь страны – для учений. Когда бабушка-пенсионерка отдает на армию последние 10 гривен – выбрасывать на ветер 7-8 миллионов, чтобы устроить такой «вояж» куда-то в Житомир или Винницу, просто для того, чтобы там настреляться – это кощунство. Разве нет? На Донбассе полно степей, пустырей, есть где пострелять и потренироваться. Зачем так бездумно сорить деньгами?
Противно… Многие сегодняшние офицеры – «достойные» последователи крымской милиции и СБУ, которым мы в Феодосии еду возили – а они в это время уже подписывали контракты с РФ. Сегодня вижу практически то же: многие офицеры украинской армии пророссийски настроены. Многие этого даже и не скрывают.
Армия держится сегодня на тех чокнутых, которые, не взирая на возраст, делом подтвердили любовь к своей Родине, к своей земле, к своим корням. А не на кадровых военных, головы которых забиты тем, как списать солярку, как получить 100 банок тушенки, а солдатам выдать лишь 30, как побольше набить себе карманы…
Даже самый большой энтузиаст, поварившись в этом дерьме, скисает максимум через полмесяца. Мы не ощущаем себя героями. Я прошел много участков фронта – везде одно и то же. Нигде не работают политруки, хотя их работа в условиях войны нужна, как воздух.
Знаешь, Леня… Мне бы волю – я бы в один момент уволил всех этих «кадров», доставшихся нам в наследство после СССР и Януковича.
И особое внимание обратил бы на подготовку новых офицеров. Которых не будут учить, сопровождая обучение словами «вы – идиоты», «вы – скоты» — чтобы они потом не приносили эту же модель поведения в армию. Ведь пока все, что могут большинство украинских офицеров – проедать бюджетные и народные деньги. А превратить толпу мобилизированных в боевое подразделение им не дано.
Может, стоило бы разом всех уволить – и назначить на руководящие посты тех чокнутых радикалов, которые гвоздя у государства не украдут? Может, когда-то и наш президент, как в свое время Гавел, назначит министром государственной безопасности художника. По той простой причине, что «Лучше пусть он будет 5 лет ошибаться, чем 5 лет работать со злым умыслом»?..
Это – далеко не все, о чем говорил этот боец. И возможно, в следующий раз я расскажу вам остальное.
Леонид Краснопольский, Национальное бюро расследований Украины
